Собрание произведений в одном томе - Жванецкий Михаил Михайлович (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Сам налоговый инспектор, видя, что его усилия ни на чем не отражаются, хочет хоть какой-то результат, то есть свой дом. На таможенные курсы огромный конкурс, сам народ пальцем показывает: мама, я туда хочу.
И если на сцене нужен какой-то талант, юмор или хотя бы задница, то в эти места (автоинспекция, санэпидстанция, налоговая служба, КРУ, ЦРУ и аудиторская проверка) надо попасть. У нас всегда половина воровала, половина проверяла. От этого хищения были сто процентов.
А богатого теперь видят все.
Раньше – секретарь обкома.
Сказать, что богатый, нельзя. Ничего нет. Захотел обедать, нажал кнопку. Все привезли на машинах начальники райторгов, трестов: заливное, отварное, жареное, дикое и ручное.
Пообедал, выпил, закурил.
Увезли все. Только пепел на столе и запах в кабинете.
Проветрили. Вообще ничего.
Ничего не ел, не пил.
Почему рожа толстая и глаза плывут, никто не знает.
А в холодильнике бутылка боржоми и пачка сигарет!
И все!
Захотел искупаться.
Налетели, возвели, построили, налили, включили.
Профилакторий.
Либо вообще почтовый ящик 3714/375.
И опять ничего.
То есть распаренный, сытый, пьяный, а вокруг ничего.
Так же точно…
Захотел… Секретарша. Инструктор. Завотделом.
Кого хочешь привезли и увезли. И никого.
То есть сидишь сытый, пьяный, любимый – и никого.
Только чувство глубокого удовлетворения и ощущение, что все счастливы.
Все так же сидят.
И чего людям не хватает, когда все есть.
И очереди объясняются легко.
Черствый хлеб – это наше национальное блюдо.
Мороженое мясо – наши традиции.
Гвозди в ботинках – скромность в быту.
Пятеро в одной комнате – коллективное мышление.
Без воды, еды и тепла – романтика тайги. (Слова и музыка Н. Д. и А. П.)
То есть у всех ничего и у него ничего. Только это разное ничего. Он еще раздавать может. На раздаче он.
А теперь все видно. Какой дом. На чем ездит. Деньги видны! А власть не видна! Она чувствуется!
Поэтому они так против собственности. Зачем ему огород? У него вся область, все жители.
Испытание деньгами мы не выдержали.
Сделать, чтобы продать, ничего не можем. Сами у себя купить не хотим. Не нравится то, что делаем.
Те, что наукой, – те да. Арзамас в проволоке, Байконур в проволоке. СССР в проволоке. С чем сравнивать? Только воевать.
Даже при коммунизме хорошо получалось то, что рождалось в конкуренции, то есть оружие. А пока воевать не надо, миллионы инженеров разбрелись. Кто туда, кто сюда. Кто туда-сюда, челночат.
Конечно, унижение.
Однако зачем одной мебельной фабрике тысячи конструкторов-оружейников. Им бы возделывать почву, либо тихо разжечь войну между Анголой и Ботсваной и выехать туда по специальности.
Также и тысячам дежурных под водой… Какое-то время их еще можно кормить и подавать туда воздух. Но они же по отдельным людям не стреляют. Им даже мелкие города не годятся. Им страны, страны нужны Народонаселение, площадя. Они ведут прицельные стрельбы с Камчатки по Кольскому полуострову, что же им предложить?
А людям высокой квалификации под водой без дела тяжело. Хотя гораздо легче, чем дома. Поэтому возвращаться они не хотят и дежурят у берегов Америки беспрерывно. Все-таки обеспеченная страна.
Как один из них спросил:
– Дядь Миша, а правда, что Америка снабжается лучше, чем Россия?
– Правда, сынок, – сказал я. – А ты давно под водой?
– Давно, – сказал он. – Но это секрет.
И пошел в туалет, который стреляет отходами в лицо.
Жалко их. Так тяжело бесшумно сидеть.
Тут на симфоническом концерте тянет захохотать или высморкаться. А там месяцами бесшумно, чтоб, не дай бог, не узнали где. И Пугачеву заводить нельзя.
Нашим, когда на Северном полюсе сидели, американцы подо льдами Шаляпина заводили или «Калинку». А нам нельзя. Чтоб свои снабжение не прерывали. Американцев чего бояться? Свои чтоб не забыли!
На авианосцах тоже дежурили, дежурили. Раньше хоть на подлодку наедут, самолет обстреляют. Как-то напряженность поддерживали.
Теперь и этого нет.
А в местных конфликтах в Таджикистане или в Осетии… Что ты там с авианосцем будешь делать.
То есть для нашего оружия нужны глобальные потрясения, чтоб людей не считать.
Это наша сильная сторона.
А для мелких конфликтов индивидуальность нужна. А у нас коллектив.
Так что разменяли авианосец на пять квартир и для командующего джип «Круизер».
То есть опять-таки вместо невидной пользы государству – ясный четкий результат. Конечно, суд, который невнятно объяснит, что авианосцы важнее.
Но, при отсутствии военной доктрины, использовать авианосец просто как подставку для смотрения в бинокль тяжело. Ему все-таки противник нужен, что бы там ни говорили. И зарплата нужна. И за спиной больше четкости. А то напоминает кулаки в отсутствие тела.
Можно, конечно, носиться по волнам и угрожать кому попало. Но от чьего имени, вот вопрос?
И проблема запчастей сожрет весь молодой задор.
А еще… наши летчики взлет отработали, а посадку нет. Потому что то было на земле, а это на море. И очень важно их соединить, корабль и самолет. Очень важно.
И в местных конфликтах такая дурацкая ситуация: форма одинаковая, язык одинаковый, оружие одинаковое, образование одинаковое.
Как тут воевать?
А как не воевать?!
Президент уже есть.
Ему страна нужна.
Война идет трудно.
Стреляли какое-то время, стреляли. Потом стрельба прекратилась.
Автоматы продали. Расчет сидит в укрытии.
– Огонь! – кричат.
– Заряжай осколочными, – просто так кричат.
Оружие давно продали противнику. Деньги поделили. Снаряды сразу туда подвозят. То есть все враги из одного центра снабжаются.
Силе наша армия не проиграла. Какая там сила?
Деньгам проигрывает.
Советское воспитание бескорыстное.
Убивали помногу и бесплатно. А тут десантник замахивается ножом, а вместо крика: «Пощади! Не убивай!» – «Продай нож!»
Это уже не война.
Если бы Дантес спросил: «Почем пуля?» – Пушкин был бы жив. До сих пор.
Разведчики крались-крались, ползли-ползли.
Приползли без ничего.
Все у них купили по дороге: и фонарик, и карты, и шифры, и форму.
Это не война. Это деньги!
Настоящие, полноценные деньги.
А когда капитан первого ранга вернулся на джипе, у всех екнуло.
Бросились в бухту – нету ни эсминца, ни сопровождения.
Один джип «Хюндаи-баттерфляй».
Мины с полями – за долги по электричеству.
Вот… Испытание деньгами.
Теперь те главные, кто мозгами, локтями, зубами разбогател.
Вопрос – где? Ответ – у нас!
Этот ответ всех смущает. Заработать здесь можно! Потратить не дадут!
Здесь в традициях заработок пропивать. Изобретения и открытия приводили в вытрезвитель все коллективы.
«Время одиночек прошло», – говорили ученые.
Если изобретение у нас прощали, то трезвость – никогда.
Трезвый автор умирал в безвестности.
Если раньше было немного больших денег… Еще раз повторяю, если раньше было немного больших денег (кстати, хорошо сказано!), то теперь много больших денег.
Отдыхать там, на Западе, так же тошно, как здесь жить. Здесь ты делаешь вид, что не понимаешь, как все живут, там – действительно не понимаешь.
А наша проститутка лучше, это, как говорят в Думе, однозначно.
Секс – это слова.
Лезть в разговорник некогда.
Переводчик в этой ситуации ведет себя как сволочь. Значит, отдыхать приходится здесь и работать здесь.
И от этого, в общем, жить со всеми этими газетами, ресторанами, охраной.
Ну а как здесь жить, знаем мы все.
И специальных врачей для богатых у нас не делают, как и дорог, как и выхлопных газов. Так что тратить деньги на дорогах с таким покрытием, или в публичных домах с таким отоплением, или просто даже случайно воду хлебнуть во время мытья, как и купить в аптеке лекарство годности эпохи Киплинга и Ватерлоо – это скончаться в тех же ужасных мучениях, что при бедности.
